А. ЖИРКОВ

Очерк

НАЧАЛЬНЫЕ суровые дни Великой Отечественной. Дороги войны привели во Фрунзенское пехотное училище, расположившееся на одной из тихих, неприметных улочек нашего города, сотни и тысячи патриотов, представителей самых разных национальностей — русских, украинцев, киргизов, узбеков, евреев, татар… Созданное через месяц после начала войны, 21 июля 1941 года, училище комплектовалось сразу тремя военкоматами: Киргизским, Казахским и Узбекским. Уже восьмого января 1942 года был произведен первый выпуск — 172 курсанта получили воинское звание лейтенанта, «Несмотря на ряд трудностей в размещении курсантов,— говорится в историческом формуляре ФПУ,— настроение всего личного состава было здоровое. Стремление стать , офицером — большое. Курсанты, оказавшись в боевых условиях жизни, не теряли связи с училищем, благодарили командование за воспитание». Трудности состояли не только в размещении курсантов: время было военное, суровое военное время, имевшее свои, особые, требования и законы. Занятия велись по напряженной, предельно насыщенной программе, до 16 часов в сутки.

Пройдет время, и страна назовет в числе славных своих сынов многих питомцев Фрунзенского пехотного училища. Пятеро из них — Петрищев, Мозалев, Азимов, Карзимов, Золотарев — будут удостоены звания Героя Советского Союза. Во время штурма рейхстага прославились воспитанники училища старшие лейтенанты Антонов и Кошкарбаев. В 1943 году в ФПУ учился оставшийся в живых легендарный герой-панфиловец Григорий Шемякин. «

ФПУ подготовило для армии не одну тысячу младших командиров. …Но не всем курсантам суждено было пробыть в стенах училища положенные сроки, не всем — стать офицерами. Так случилось, например, с моим отцом и его товарищами. 9 мая 1942 года четыреста курсантов были досрочно отправлены на фронт.

В дороге было время для размышлений и писем, и мы получали от отца короткие, написанные карандашом весточки. Из Арыси, из Илецка, из Саратова.

21 мая 1942 года, 12 часов дня. «Продвигаемся вперед, на запад. Конечная остановка неизвестна; неизвестна также, как и отъезд из Фрунзе, к которому был подготовлен. С кок-янгакских со мной находятся те, с которыми выезжал с рудника,— Полторацкий и Антонюк».

«Сегодня утром переехали Волгу-матушку, которую вижу первый раз. Да, река действительно достойна многих песен, сложенных про нее. На ней еще разлив продолжается. Множество снует пароходов, это особенно интересно детям: ну, ничего, вырастут, увидят».

Через двадцать три года мне доведется быть в Саратове, поклониться великой Волге, любоваться новым обликом города, листать страницы подвижнической жизни писателя-революционера в музее-усадьбе Н. Г. Чернышевского и защищать кандидатскую диссертацию в университете его имени. И у памятника погибшим воинам скорбеть о тех, кого уже нет с нами, и плакать, о них, и благодарить их…

30 мая отец сообщил уже из Мичуринска номер походной почтовой станции, приписав: «Нахожусь в хорошем месте. Столетние деревья окружают, птицы поют, речка плещется о берега. Вот где жить, умирать не надо». И еще: «Готовимся к бою громить фашистов».

Сейчас по архивным документам можно составить общую картину того, как входили фрунзенские курсанты в армейскую семью. В Мичуринске им предстояло влиться во вновь формирующуюся 161 стрелковую дивизию. Курсантов определили в особый батальон, обмундировали во все новенькое, выдав шинели, гимнастерки, брюки, белье, ботинки с обмотками, вещевые мешки. И продолжали учить воевать. Только учили теперь командиры-фронтовики.

Через считанные дни дивизия получила первое боевое крещение. Об одном характерном эпизоде из фронтовой жизни вчерашних фрунзенских курсантов орденоносный ветеран войны старожил города Пржевальска Николай Федорович Никифоров вспоминает:

— Летом 1942 года на окраинах Воронежа шли ожесточенные бои. В трех километрах от передовой, в березовой роще, уполномоченный особого отдела лейтенант Утюгов допрашивал пленного румына, доставленного курсантом Василием Жирковым. Переводчика не было, дело не клеилось, Утюгов нервничал. Видя это, и без того перепуганный пленный сильно волновался. Показывал почему-то два пальца, твердил подавленным голосом: «Кампания, кампания». Стоявший рядом политрук Медведев подошел к румынскому солдату, похлопал его по плечу:

— Ты, парень, нас не бойся, мы не фашисты, пленных не убиваем и не мучаем, у нас нет лагерей смерти!

Затем, приказав Жиркову отвести румына в штаб дивизии, добавил:

— Покормите, старшина, его на дорогу!

Когда вместе с конвоиром старшина дал пленному кружку чая и ломоть хлеба, тот очень обрадовался. Один из наших бойцов протянул ему кусок сахара. На лице пленного появилась благодарная улыбка.

Это только один случай из многих, когда к поверженному врагу наши советские солдаты проявляли глубокую человечность…

Историческая записка о 161 стрелковой дивизии, хранящаяся в архиве МО СССР, помогает воссоздать общую картину ее тогдашних боевых действий. 2—11 июля дивизия «совершает форсированный марш Мичуринск — 3 км. севернее Воронежа. После совершения марша дивизия передается в состав 60 армии, которой командовал генерал-майор Черняховский». В составе этой армии летом и осенью 1942 года дивизия принимала участие в операциях по освобождению Воронежа, наступая в направлении сел Подклетное и Подгорное. С марша вступив в бой, 161 стрелковая вместе с приданными ей подразделениями овладела селом Подгорным, а после многодневных напряженным схваток с врагом и Подклетным. И в последующие нелегкие времена эта

дивизия о числе других боевых соединений наших войск будет доблестно сражаться за свободу и независимость Родины.

О жестоких боях с врагом 13-го отдельного учебного батальона в районе ранее названных сел Н. Ф. Никифоров писал в «Советской Киргизии» в январе 1977 г: «В этих боях смертью храбрых пали фрунзенцы Мостовой, Калашников, Середа, Латыпов, помощник командира батальона капитан Васильев, командир пулеметной роты старший лейтенант Торопов, политрук Медведев.

Многие из хорошо знакомых мне курсантов училища с боями прошли всю войну и с победой вернулись к своим родным очагам. В г. Пржевальске живут и трудятся бывшие выпускники училища П. Уваров, А. Матвеев, В. Кар-чин, С. Стеценко, М. Артеменко».

Среди курсантов ФПУ в разное время были известный талантливый поэт Джусуп Турусбеков, писатели Бекпо Орозалиев, Касымбек Эшмамбетов… Прозаик-фронтовик Самансур Болекбаев вспоминает, что Турусбеков находился вместе с ним в училище с мая по август 1942 г.

В повести «Джусуп» С. Болекбаев с документальной точностью рассказал о тогдашнем курсантском житье-бытье, о первых боях, в которых довелось участвовать тридцатидвухлетнему поэту. Во время учебы чаще всего их взвод уводили на занятия за вокзал, на каменистые пустыри. Тут обучали строю, умению ползать по-пластунски, колоть штыками соломенные чучела, окапываться. Руки Джусупа, вспоминает С. Болекбаев, привыкшие больше к перу и бумаге, с трудом справлялись с винтовкой и лопатой. Однако он упорно обучался. нелегкой науке воевать и благодаря этому со временем стал отличным воином.

Осенью 1942 года многих курсантов, в числе которых были Турусбеков и Болекбаев, эшелоном отправили на запад. На станции Теджен, километрах в двухстах от Ашхабада, они задержались. Опять последовала учеба, тренировки с новым видом оружия — противотанковым ружьем.

Из Теджена Джусуп Турусбеков отправил 18 сентября 1942 г. в Союз писателей Киргизии на имя Аалы Токомбаева письмо, очень хорошо характеризующее этого мужественного поэта-воина: «Вот уже 5—6 дней, как я в той части, куда был направлен. Часть стоит в Туркменистане, в городе Теджен. Город этот, хотя и отмечен на карте как город, а на самом деле меньше, чем наш Токолдош. Мы не в самом Теджене находимся, а за городом, в лагере. Не знаю, приходилось Вам бывать здесь или нет, расположен он весь на песку. Жарко, воды не хватает. Напиться чистой воды — вообще проблема. Хотя этот Тедженский район считается самой лучшей местностью в республике, здесь хуже чем в Рыбачьем. Песок сплошь, да засохшие колючки. Словом, природа здесь не может своей нежной красотой вдохновлять туркменских писателей. Я здесь нашел Джекшена (молодого одаренного киргизского поэта Ашубаева, погибшего на фронте в 1943 году — А. Ж.). Ходит и смеется, сверкая зубами. Выполняю свои обязанности. Часть наша — особая часть. Видимо, долго задерживаться здесь не будем. По всей вероятности, скоро нас отправят. Мне стало известно, что Вы якобы хлопочете, чтобы меня не отправляли. Зачем? Не нужно. Я должен быть там. Быть участником Великой Отечественной войны — это большое, почетное дело…». В конце письма Дж. Турусбеков, не перестававший в любых трудных условиях думать о творчестве, добавил: «Насчет того сборника. Пока не выпускайте его еще пришлю стихи. Пусть выйдут вместе».

Следующее письмо в СП республики было уже с дороги, из Ташкента, от 7 декабря 1942 г. и все в том же бодром, неунывающем духе: «Ровно через восемь месяцев службы в армии, наконец, отправляюсь на фронт, я доволен… Настроение у меня бодрое… Если только будет время писать, следующее мое письмо ждите с фронта. Сейчас нам в Ташкенте выдают тепло обмундирование. Через два часа — отправка. Джекшен отправился предыдущим эшелоном».

В подобном же боевом, оптимистическом тоне выдержано адресованное А. Токомбаеву письмо из Теджена боевого побратима Дж. Турусбекова Дж. Ашубаева: «Здоровье хорошее. Служба идет отлично. Полученное военное образование уже начал применять в жизни, обучаю молодых. Со своими0 ловкими джигитами скоро уеду на фронт. Это была моя давнишняя мечта. Днем и ночью думаю о том, чтобы как можно успешнее претворять ее в жизнь, отдать другим столь упорно и терпеливо полученные знания. Постоянно мечтаю завоевать право быть на устах у своего народа, чтобы мой народ говорил обо мне: «Да, азамат он.!». Приехал Джусуп. Часто с ним встречаюсь, но он не в моем подчинении. Кубанычбек (Маликов — А. Ж) работает в г. Мары. Адреса его я не знаю. Не переписываемся. В настоящее время закончил рассказ «Разведчики». Скоро пришлю. Мы с Кубанычбеком условились адреса взять в Союзе писателей. Пришлите мне его адрес. Аалыке, пишите. Если приедет Джоомарт (Боконбаев — А. Ж.), передайте от меня привет. Пусть пишет. За меня краснеть не будете. Привет всем нашим писателям. Пишите. Джекшен. 25 октября 1942 года». Это письмо ценно многими своими подробностями и штрихами того теперь уже далекого горького и героического времени.

В суровых калмыкских степях воины-киргизстанцы и их собратья по оружию получили первое боевое крещение. В начале 1943 года был новый бой за переправу через Кумо-Манычский канал. Джусуп Турусбеков тут особенно отличился, подорвав двумя гранатами вражеский пулемет. Потом курсанты потеряли боям всякий счет. Потому что для них вся война была сплошным боем, который прерывали лишь короткие предгрозовые затишья да вынужденное пребывание в госпиталях. Болекбаев был ранен, не раз отличался боевыми наградами, вместе с другими воинами дождался светлого дня Победы. Турусбекову дожить до этого дня не довелось. Он геройски погиб в 1943 году, кровью и сердцем оплатив свой высокий гражданский долг:

Отчизна!

Дала ты мне хлеб и свободу,

И все, что сегодня я вижу вокруг.

Да, я у тебя в неоплатном долгу.

Ну чем я с тобой расплатиться могу?

Отчизна!

Возьми мое сердце, в котором

Я песни свои для тебя берегу.

Нелегкий путь дорогами поенных испытаний прошли бывшие курсанты ФПУ К. Эшмамбетов и Б. Орозалиев. Один из старейших киргизских писателей, первый рассказ которого появился еще в конце 20-х годов, К. Эшмамбетов в мирные годы продолжает заниматься и оригинальным творчеством как драматург и прозаик, и переводческой деятельностью, и собирательством, систематизацией фольклорного наследия своего народа.

В крупного мастера художественного перевода в послевоенную пору вырос Б. Орозалнев. Им переведена на киргизский язык целая библиотечка из почти пятнадцати романов и повестей, посвященных жизни и деятельности великого В. И. Ленина, его верных соратников, в частности, М. В. Фрунзе.

Чтобы завершить наш рассказ о питомцах ФПУ в прошлом, ныне здравствующих наших литераторах-фронтовиках, заглянем во второй номер журнала «Новый мир» за этот год. Его открывает прекрасное, исполненное солдатской твердости и отваги стихотворение Генриха Рудякова «Присяга»:

Есть простые ценности на свете—

Хлеб и правда, родина и честь.

Человек за них всегда в ответе…

Все ж перед смертельной вражьей пулей, Перед тем, как на землю упасть, Верю, что меня не обманули Ни мечта, ни молодость, ни страсть! Ни рассвет багряный над Россией, Ни тропинка тихая к ручью. И за эти ценности простые Я бесценность жизни отдаю.

А теперь напомним другое, несколько более раннее стихотворение этого же русского поэта («Киргизии»), в котором неожиданно оживает память о ФПУ, и нам станут еще понятнее истоки его гражданского мужества и неприятия ужасов войны:

I

Тогда из разоренного гнезда
Безжалостной войны тупая сила
Меня, мальчишку, бросила сюда,
В края лесов и гор
и незнакомых обычаев, пристрастий
и судеб.
И все же здесь,
оторванный от дома,
Я возмужал душою и окреп.
Здесь я прошел в училище пехотном
Железный курс науки строевой.
Здесь лейтенант комвзвода Заболотный
Готовил нас для жизни фронтовой.

Он драил так, что было не до смеха,
И, словно гвоздь, вколачивал урок.
Отсюда я на Волховский уехал,
Когда моей учебы вышел срок…

МАЛО кто из студентов Фрунзенского политехнического института был посвящен до сообщений в республиканской печати в славное боевое прошлое доцента кафедры политэкономии, отличника народного образования республики Абдурахима Галиева. А между тем оно поистине достойно уважения.

Девятнадцатилетним юношей, в октябре 1941 года, его призвали в армию Учился в пехотном училище, но еще до присвоения офицерского звания был отправлен на передовую. Воевал на Воронежском фронте командиром расчета батальонного миномета. Тут получил свое первое боевое крещение, первое ранение.

После госпиталя участвовал в окружении фашистской группировки под Сталинградом, в январе 1943 года был награжден орденом Красной Звезды. Вскоре тяжелое ранение на долгие семь месяцев вывело Абдурахима из строя. Едва встав на ноги он снова возвратился в действующую армию, на первый Белорусский фронт, воевал тут в составе отдельного моторизованного батальона особого назначения. За мужество, храбрость и успешные боевые действия при форсировании рек Висла и Одер был награжден орденами Славы III и II степеней. Войну закончил на улицах Берлина, где вместе со своим отделением до победного часа вел борьбу с огневыми точками врага.

Молодость, воля и упорство взяли свое. Демобилизовавшись, бывший гвардии старший сержант, несмотря на нелегкие ранения, стал хорошим спортсменом-легкоатлетом, был даже чемпионом Средней Азии по многоборью (в 1948 году). Абдурахим Закирович окончил Фрунзенский политехнический институт, аспирантуру, стал знающим специалистом, педагогом, кандидатом экономических наук.

МНОГО ратных подвигов на счету питомцев Фрунзенского пехотного училища. Каждый очередной поиск помогает открыть в его истории новые героические страницы, новые славные имена. А сколько высоких боевых свершений, к нашему горькому сожалению, еще остается безвестными, сколько отважных героев — безымянными?! О некоторых из них не столь давно поведал в своем письме из Черкасс бывший курсант ФПУ, ветеран войны Л. В. Иттин. «В июле 1943 года,— сообщает Леонид Владимирович,— весь личный состав курсантов Фрунзенского военного пехотного училища, не успев окончить полного курса учебы, выехал в Московскую область, для доукомплектования 8-го мехкорпуса 5-ой гвардейской танковой армии, которая в ноябре 1943 года влилась в действующие войска. Армия наша вела наступательные бои с немецко-фашистскими захватчиками, освобождая правобережье Днепра, Кировоградскую область… До сих пор не могу без боли, горечи и волнения вспоминать одну жестокую страницу минувших военных лет…

Декабрь 1943 года. Разъезд Диковка, на Кировоградщине, который в те дни несколько раз переходил из рук в руки то к нам, то к немцам. Когда этот

разъезд был вновь отбит нами у гитлеровцев, в одном добротном каменном доме поместили тяжелораненых. Основные силы нашего корпуса пошли на Знаменку. На разъезде оставили лишь автоматчиков для охраны здания, где находились раненые бойцы. В ночь на 7-е декабря сюда прорвалось свыше двадцати вражеских танков с автоматчиками. Бой был слишком неравный. Почти вся наша охрана погибла. Фашистские изверги учинили дикую расправу над беспомощными, страдавшими от ран солдатами и офицерами. Обессиленных, полураздетых бойцов гитлеровцы волочили в декабрьскую стужу по снегу и бросали в подвал. Тех, кто кое-как мог идти, загоняли в подвал ударами прикладов и кованных сапог. Затем туда вылили бочку горючего и подожгли. Пытавшихся выползти из охваченного пламенем подземелья фашисты поливали свинцовым дождем… Среди погибших в ту страшную ночь были и сыны Киргизии, курсанты ФПУ, пополнившие, как и я, летом сорок третьего года поредевший строй легендарного мехкорпуса».

…В Москве, в Кунцевском районе, есть средняя специализированная средняя политехническая школа № 60. Комсомольская организация школы носит имя нашего прославленного в боях 8-го Александрийского Краснознаменного ордена Кутузова механизированного корпуса. В школьном музее боевой славы под стеклянной витриной лежит экспонат — обгорелый кусок дерева. Его привезли учащиеся следопыты из рокового погреба Диковского разъезда. Этот кусок города напоминает трагедию декабрьской ночи огненного сорок третьего года. В снарядных гильзах находится земля, взятая со священных могил солдат, погибших на разъезде Диковка. В помещении музея проходят все школьные торжества, во время которых ученики поют «Александрийский марш», написанный композитором Е. Екимяном на слова поэта Е. Долматовского. И тогда проникновенно и строго звучат его опаленные-пламенем войны строки:

Знаменитого корпуса знамя,
Где кровинка твоя и моя,
С боевыми двумя орденами
Ныне гордо несут сыновья.

Свое письмо Леонид Владимирович заканчивает словами Героя Советского Союза писательницы Ирины Николаевны Левченко, в прошлом офицера связи 8-го мехкорпуса: «Пусть никогда наша молодежь не услышит орудийного грома, но о героической жизни, о смерти и бессмертии отцов должна узнать как можно больше».

ПРИ ОБОРОНЕ Кавказа покрыло себя воинской славой боевое подразделение, сформированное в столице Киргизстана на базе Фрунзенского пехотного училища. Получившее наименование 4-ой стрелковой бригады, это подразделение самоотверженно защищало город Грозный в тяжелую пору осени 1942 года. За героическую оборону Кавказа Указом Президиума Верховного Совета СССР от 13 декабря 1942 года бригада была удостоена ордена Красного Знамени. Она участвовала в сражениях на Кубани и в Крыму. Во время боевых действий на фронтах Великой

49

4—1793 Отечественной войны бригадой было уничтожено до десяти тысяч вражеских солдат и офицеров, много боевой техники. В одном из фронтовых писем от командования 4-ой гвардейской стрелковой бригады в адрес Центрального Комитета Компартии Киргизии говорилось: «В настоящее время деремся за прекрасный Кавказ, за нефть. Мы гордимся героями из солнечной Киргизии и благодарим за них… правительство Киргизии и весь .киргизский народ».

24 НЮНЯ 1945 года на Красной площади состоялся исторический парад Победы над фашистской Германией. Плечом к плечу, с развернутыми боевыми знаменами торжественно шествовали прибывшие в Москву с недавних боевых сражений победители всех воинских званий, удостоенные высочайшей ратной чести… Среди счастливых участников этого парада были и наши земляки-киргизстанцы, в том числе питомцы ФПУ. В строю Военной Академии имени М. В. Фрунзе шел Герой Советского Союза Василий Петрович Петрищев, в прошлом таласский паренек, в мирное время ставший заместителем директора одного из московских заводов, в колонне Высшего военно-инженерного училища шагал Петр Филиппович Москаленко, который в войну освобождал Орел и Брянск, Могилев и Варшаву, а уже в наши дни — военрук одной из средних школ города Фрунзе. И пусть рядом с ними, на легендарно знаменитой, краснофлагой площади, физически не было тысяч и миллионов живых и мертвых геройских советских солдат — все равно это был и их победный парад. Парад народа-победителя, народа, несущего планете счастье обновления, свет ленинской правды.

И сегодня, в солнечное мирное время, бывшие воспитанники одного из сотен славных военных училищ страны, многие ветераны-фронтовики по-прежнему остаются на переднем крае борьбы за светлое будущее своей Родины, за мир и дружбу на всей земле.